Единственная для Лютого

Мужчина усмехнулся, как будто я сказала что-то очень и очень смешное, достойное его грубой, жесткой улыбки, больше похожей на саркастичный оскал животного.

Но его смех внезапно прервался изумленным выдохом и порцией грубого мата, от которого полыхнули не только кончики моих ушей, но и все тело покрылось алыми пятнами смущения.

Причиной изумления бандита и потока грязной речи стал мой племянник. Он с громким криком кинулся на взрослого, почти двухметрового мужчину, желая меня защитить. Узкий коридор квартиры наполнился криками.

– Тимофей, не надо! Тимофей!

Я испугалась не за себя, а за мальчишку. Ведь реакция бандита на малейшую опасность, даже на подозрение в опасности могла быть непредсказуемой. Меня насквозь прошибло ледяным потом, а тело забилось в крупной судороге страха за жизнь Тимофея. Он меня не слышал, не реагировал на предупреждающие крики. С ужасом я увидела, как в его левой руке блеснуло что-то острое и блестящее.

В тот же миг мужчина резко отпустил свои руки и, выдав новую порцию ругательств, перехватил Тимофея за шиворот. Незнакомец схватил мальчишку и хорошенько встряхнул, держа на расстоянии вытянутой руки, словно нашкодившего щенка или котенка.