Все рассказы

– У-ург-ки-и-и-и! – визг вырезался вверх, вес исчез из тела, он рубил и сек, морду, глаза, ноздри, губы, уши, топал, дергался, приседал, слепо истребляя из себя непревозмогаемую жажду уничтожения – в невесомую руку, в ремень, в месиво, в кровь, в убийство.

– Гад! – всхлип выдыхивал. – Гад! Гад! Гад! Гад! Га-ад!..

Рука сделалась отдельной и не поднималась больше.

Он не мог стоять. Он захлебывался.

Конь плакал.

Живая вода, заладившие слезы, текли с чернолитых глаз, остановленных зрачков, тихо скатывались, оставляя мокрый след в шерстинках, и капали.

Сиверин сел и заревел по-детски.

…Успокоившись, утер слезы и сопли, приблизился к коню и ткнул лбом в теплую шею.

– Раскисли мы, брат, а… – сказал он. Снял куртку, выжал, и стал приводить своего коня в порядок.

Солнце уже опустилось за гору. Потянул ветерок. Сиверин в мокром начал зябнуть. Он отжал одежду и слил воду из сапога. Второго не было. Очень захотелось закурить.

Сзади подъехал Колька Милосердов.

– Ни хре-на ты его, – сказал он.

Сиверин смотал чумбур и приторочил, и Милосердов увидел его лицо.