Стая

Эа почувствовала, что мать слишком долго думает над ответом, а значит, она что-то скрывает.

– Ну, скажи же! – грубовато поторопила она мать. – Если я уже достаточно взрослая, чтобы танцевать Исход…

– Исход – это наша общая ответственность, Эа, а не только твоя! Это наш долг. Мы должны вернуть его тем, кто помог нам быть здесь и сейчас! Хорошо, скажу. Кит поет о боли и смерти. Но он поет для своего народа, а не для нашего. Ты довольна?

– Тогда мы должны помочь ему! – В Эа взбурлила энергия, словно она проплыла через стаю медуз. Ей казалось, что теперь она поняла полный смысл песни кита.

– Мы ничем ему не поможем. Мы ничего не сможем сделать.

Эа в удивлении замерла.

– «Мы?» Ты хочешь сказать, что его слышат все?

Мать подплыла ближе. Эа прекрасно чувствовала тепло и любовь, исходящие от нее.

– Нет никакого смысла слышать боль, Эа. Мы слушаем музыку, мы кружимся.

– Ну как я могу танцевать, когда слышу боль! Я должна что-то сделать!

– Можешь, можешь, дорогая моя, – просто наслаждайся жизнью.