Привет, заморыши!
Сцена 40
Даня и Никто возвращаются к метро. Никто поет стихи Мандельштама: «Крупный град по стеклам двинь, грянь и двинь, а в Москве ты, чернобровая, выше голову закинь».
Они останавливаются у входа на станцию. Даня хочет почесать свою голову, но, глядя на девушку, удерживается.
– У тебя классные волосы, – говорит Никто, трогая Данины кудри.
– Спасибо, – Даня несколько отстраняется от ее руки.
Никто снимает со своих зеленых волос резинку.
– У тебя тоже классные волосы, – говорит Даня.
– Зачем ты это сказал? – улыбается Никто.
– Нужно было как-то ответить на комплимент.
– Не нужно. Ты не хочешь завтра встретиться вон у того знака и обсудить творчество Симеона Полоцкого?
– Можно.
Даня вынимает из рюкзака пакет и протягивает Никто.
– Обмен? – говорит Даня.
Никто заглядывает в пакет. Внутри аккуратно сложенный шарф в виде гусеницы. Никто вытаскивает шарф, рассматривает его, повязывает себе. На ее щеках появляется румянец.
– Мне все равно новый связали, – говорит Даня.
Никто поднимается на цыпочках и обнимает Даню.