Очень древнее зло

Тихо стало.

Вот нервирует меня эта тишина. И люди, преисполнившиеся некой мрачной торжественности. Шкурой чувствую грядущие приключения. И это чувство мне категорически не нравится.

Поэтому я поерзала на стульчике.

– Он правду говорит, – вступил виросец, бороду оглаживая. – Государь не одобрит, ежели я брошу Её высочество. Государь сестру любит… да и… негоже это, сиднем сидеть, когда от такое вот.

И руки развел, показывая это самое «такое от».

Степняк склонил голову, пальцы его скользнули по плети.

– Теттенике – сестра моя. И сердце мое обливается кровью от мысли, что я не уберег её от беды. Я уговорил отца послать её, дать свободу. И мне нести ответ. Перед ним. И перед собой. А потому, многоуважаемый… – вот это было сказано с легким раздражением, мол, какое тут уважение, когда обещали безопасность, а получилось – что получилось. – Даже если ты не возьмешь нас, и не укажешь путь к городу, я пойду его искать сам.

Он огляделся и узкие глаза блеснули.

– Мы с тобой, – прогудел северянин, до того молчавший. – Может, мы никому ничего не обещали. Но на Островах своих не бросают.