Сильные мира сего. Крушение столпов. Свидание в аду. Сборник

– Здравствуй, милый, поздравляю тебя!.. О, да какой ты тяжелый!

И ножки мальчика снова коснулись ковра.

– Да, в самом деле, – сказал барон Ноэль, – с нынешнего дня он уже маленький мужчина. Шесть лет – не шутка, черт побери! Что тебе привезти из Нового Света?

Ребенок всегда пугался, когда этот огромный старик в темном пиджаке, с виду тяжелом, как панцирь, склонялся над ним; он пугался и остроконечной бородки деда, и цепкого, мрачного взгляда, скользившего из-под набрякших век.

– Не знаю, дедушка, – ответил он. – Что хотите.

Великан выпрямился, обвел широким жестом комнату, и Жан-Ноэль услышал, как где-то высоко, почти под потолком, прогремел голос:

– Четыре поколения Шудлеров! Прекрасно! Великолепно…

Барон Франсуа угадал мысль отца: «Быть может, в последний раз мы собрались все вместе», – и глаза его невольно обратились к деду.

С этой минуты Жан-Ноэлем больше не занимались, и он мог спокойно рассматривать кабинет. Это была большая комната, обтянутая темно-зеленой кожей; двойная дверь с толстой простеганной обивкой не пропускала звуков. У стен стояли несколько высоких шкафов красного и лимонного дерева. Мебель была тяжелая, дорогая, но разностильная. Украшением тут служили два портрета; на одном был изображен отец Зигфрида, первый барон Шудлер, в костюме придворного эпохи Фердинанда II: основатель дома Шудлеров был банкиром Меттёрниха и благодаря ему получил дворянство; на другом полотне, кисти Шарля Дюрана, был запечатлен сам Зигфрид в дни его молодости, одетый в простой черный сюртук.