Раб Петров

– Вы бы не слушали вранья, матушка. Дядя меня ненавидит, завидует, к деду ревнует. Ну что же, я уйду – пусть только поклянётся, что вас не тронет, обижать не будет.

Мать уцепилась за него дрожащими пальцами.

– Так, милый, так… Если врёт Кристиан, то и слава Богу – я ему не верю. Но только он тут кричал, божился, что видел тебя, когда цирюльня на его глазах загорелась. Я чаю, он обознался? Там, может, разбойник какой побывал, а вовсе не ты?.. – в её голосе звенела безумная надежда.

Андрюс прижался лицом к худым, слабым материнским рукам; в темноте он не видел её глаз – вот и хорошо…

– Я там не был, матушка, и цирюльни не поджигал – на кресте поклянусь!

– Слава Богу, слава Богу, – сквозь слёзы говорила мать. – Мы с твоими сёстрами верить не хотели, даже дед говорил, мол, пусть малый сам за себя скажет – где был, что делал, – а ты пропал… Кристиан и сказал, что раз сбежал – значит, точно ты жёг…

– Вот я сам с ним поговорю, – голос Андрюса гневно дрогнул. У него после разговора с Гинтаре отчего-то исчез страх перед дядиными кознями – все эти дрязги стали казаться мелкими и суетными. – Поговорю, чтобы он вам более никаких мерзостей не плёл – а там и уйду, буду работать, деньгами вам помогать, чтобы жили спокойно…