Золотой раб

За кругом сторожевых костров воздуха не больше, чем в лагере. И здесь не менее шумно: ревет скот, масса рогатой плоти. Эодан вспомнил о Викке и повернул назад.

Его окликнул часовой.

– Эй, сын Боерика, благоразумно ли уходить одному? Там могут быть разведчики, они перережут любое подвернувшееся горло.

Эодан улыбнулся и презрительно ответил:

– За сколько миль ты услышишь римлянина, пыхтящего и звякающего на цыпочках?

Воин рассмеялся. Незнатный кимвр, в фургонах тысячи таких. Рослый мужчина, с крепкими костями и сильными мышцами, кожа у него белая, даже солнце, и ветер, и горные морозы не заставили ее покраснеть, глаза голубые под кустистыми бровями. Волосы до плеч, они собраны в хвост на голове; борода заплетена, на руках и лице татуировки – знаки племени, клана, дома или просто по желанию. Он в железном нагруднике, шлем в форме грубо выкованной головы вепря; плетеный деревянный щит. Оружие – копье и длинный односторонний меч.

Эодан выше большинства рослых кимвров. Глаза у него зеленые, далеко расставленные над широкими скулами, прямой нос и сильный, выступающий вперед подбородок. Светлые волосы подстрижены, как у всех, но, как большинство молодых людей, он перенял южную моду и раз или два в неделю бреет бороду. Единственная татуировка у него на лбу – это священный трискеле [Трискеле – древний символ в виде трех лучей, выходящих их одной точки. – Прим. пер.], обозначающий, что он сын Боерика, того, кто повел племя на войну и жертвы. Остальные старые связи, братство по клану или по крови, ослабли за долгую дорогу; дикие молодые воины склонны скорее к сражениям, к золоту и женщинам, чем к обрядам своих предков.