Танго смерти по-киевски

Украина – дала мне по башке, причем не один раз, а дважды. Первый раз – в мае две тысячи четырнадцатого. Когда несколько десятков человек сгорели заживо в Доме Профсоюзов (потом у украинской власти хватило ума отдать это проклятое место под штаб украинских ВМФ), но самое страшное произошло не второго мая. А третьего. Когда к Дому Профсоюзов ринулись любители сделать селфи с трупами. Когда украинский интернет вскипел зловонной пеной шуточек про поджаренных колорадов. Когда произошедшему открыто радовались десятки, сотни тысяч людей. И тогда-то я понял, что мы потеряли что-то очень важное, что-то, что сложно описать словами и невозможно купить деньгами – но что-то чрезвычайно важное. Что-то, что дает нам возможность оставаться людьми.

Мы это потеряли.

Второй мой постмайданный приезд в родную Одессу – это приезд в составе особой группы полицейских инспекторов ЕС, которые должны были помочь Украине подготовить полицейских детективов на смену прежним, уголовному розыску. Я уже описывал это, не буду ударяться в словеса. Оба моих напарника погибли, одного – убили нацгвардейцы и пограничники, когда мы пытались уйти в Приднестровье. Тогда я понял еще одно. Нет, не то, настолько живуча и страшна система – той системы уже не было по факту, украинцам удалось ее сломать и разгромить ценой большой крови. Я понял, как страшно то, что пришло ей на смену. Такой мрак… такого мрака не было нигде, наверное. В Латинской Америке, в том же Уругвае – было антикоммунистическое военное правительство, действовали эскадроны смерти – все это прекратилось только в конце девяностых, с концом глобального противостояния двух систем. В Аргентине – правила хунта, у нее были военные советники из Франции и наши, белогвардейцы16. Тогда была разработана концепция войны армии против активной части общества, получившая название «аргентинский вариант». Группы офицеров младшего и среднего звена – объединялись в ячейки, похищали и убивали людей, о которых становилось известно как о коммунистах, сочувствующих или носителях антиправительственных взглядов. При этом, в отличие от всех других систем – они не получали приказа делать это, не отчитывались о выполнении, не говорили, куда дели тела – во многом поэтому, до сир пор судьба большей части похищенных в те времена неизвестна, и белые платки – ничего не могут сделать17. Это все страшно… мы не представляем как это страшно… хотя нет, представляем. Тридцать седьмой – навсегда останется с нами, как общий грех – и грех каждого из нас. Но чтобы генерал вооруженных сил, Герой Украины – одновременно с этим был покровителем и куратором банды, чтобы бандиты, военные и правоохранители стали сторонами одной и той же медали, когда бандиты делают то, что не хотят или не могут военные… Когда наличие собственной банды становится чудовищной нормой и обязательным условием для продвижения наверх, точно так же как раньше было понятие «блат», наличие людей, лично тебе обязанных. Когда нормой для решения вопросов продвижения наверх – становится не компрометация, а убийство конкурента. Когда убийство становится обыденностью.