Смерть за добрые дела

Докторша усмехнулась:

– Да ты боишься! Может, домой?

– Нет-нет! Я хочу посмотреть! – голос дрогнул, сорвался.

– Прямо вскрытие посмотреть? А не стошнит?

Подросток сглотнул. Прошептал мужественно:

– Я смелый.

– Хорошо. Давай тогда вместе закончим с грудной клеткой.

С равнодушным лицом погрузила обе руки в разрезанную грудь. Вытащила из покойника что-то большое, черное, омерзительное. Спросила:

– Как думаешь, что это?

Биологию Тоша любил. И, хоть сейчас очень боялся, головы окончательно не потерял. По форме, да и месту, откуда достала, на легкое похоже. Но почему цвет такой? Должно ведь розовым быть? Или хотя бы бурым?

А докторша вдруг предложила:

– Наклонись. Понюхай.

Тут уж не выдержал. В страхе отступил, взмолился:

– Можно я уйду? Пожалуйста!

Но злющая только усмехается:

– Нет, милый. Никуда ты не уйдешь. Мы еще даже не начинали.

И санитар настороже, сзади. Одной стальной рукой держит, второй его голову почти к секционному столу наклоняет.

Гниль. Химическое что-то. И отчетливо – как из пепельницы переполненной.