Уральское эхо

– Я ловлю. Но считаю, что ты должен помочь мне.

– С какой стати? – опять усмехнулся Рудайтис.

– С той, что негодяй переступил черту.

– Лыков, ты эту черту сам придумал. Нету ее. Фартовый сложил фигариса…[21] Так жизнь устроена. Ты хочешь ее поменять? Утопист!

– Не должно быть подобного в державе, – упрямо настаивал сыщик. – Вы бегаете, мы догоняем, это нормально. А убивать нельзя! За такое сразу в ящик.

Бандит вздохнул, словно устал от спора:

– Сними шоры. Или розовые очки, не знаю, как правильно. Держава твоя насквозь сгнила. В ней сейчас все дозволено. Чего верещишь, как малолетка? Не должно, переступил черту, в ящик… Пустые слова. Дам кому полагается сколько полагается и буду делать что хочу.

– Но…

– Заткнись. Какая еще черта? Сильный поедает слабого спокон веку.

Таким Лыков своего антипода еще не видел. Сорокоум явно не хотел помогать сыщику. И фактически отменил все прежние договоренности. Что случилось?

Постепенно до него стало доходить. Еще год назад он подвел своего осведомителя Суровикова к ближайшему помощнику «ивана иваныча» Никифору Ногтеву по кличке Верлиока. Этот старый разбойник держал на Амбарной улице резбенно-иконостасную мастерскую. Звали его сейчас по паспорту Чухонцев. Наружно он резал иконостасы, а на самом деле дирижировал торговыми операциями шефа. И не только торговыми, но часто и боевыми. Для этого при Верлиоке существовал карательный отряд. Лыков знал о двух ликвидациях, проведенных лиходеями, но начальству не докладывал. Убили-то разбойников, приятелей низложенного «ивана» по прозвищу Мезгирь, на котором крови было больше, чем на полевом хирурге…