Хранящий память. Инквизитор

Я обернулся и, оценив размер дирижабля, не подумав ляпнул: – Я в голодный год на неё даже за таз пельменей не запрыгну.

– Каких таких пельменей? – не понял Змей.

Обматерив сам себя за свой длинный язык, так как здесь такого блюда не знали, мне пришлось исправлять ситуацию: – Пирожки есть такие – пельменями называются.

– Пирожок – брюху дружок! – сострил Змей и предложил: – Ураган, а давай навестим наш любимый бордель.

Я был всеми руками за и даже сам хотел предложить поход в здешнюю проститутошную. Шишак тела тридцатитрёхлетнего здорового мужика требовал внедрения в организм противоположного пола. К тому же в памяти Ваала я откопал эпизод интимной близости с очень аппетитной красоткой из этого борделя. Правда последний год Ураган перед пёхом любил пороть девок специальным шнуром, и они его боялись, как провинившиеся школьницы строгого папашу, размахивающего ремнём, но сексуальные расстройства психики моего предшественника в этом теле меня не касались.

Нам принесли в глиняном кувшине разливное вино из бочки, и чтобы проглотить первый же глоток, пришлось приложить немало усилий. Наверное, это пойло можно сравнить с конской мочой, процеженной через старую занавеску. Пришлось заказать себе пиво, которое меня не разочаровало, хоть и были подозрения, что его разбавляют водой. Чуть позже пацан лет десяти шустро заставил плоскими тарелками наш стол: куски баранины, обжаренные на вытопленном жиру из сала, отваренную стручковую фасоль, приправленную пахучим маслом, не первой свежести хлебные лепёшки, и сладкие зёрна, обваленные в мёде и высушенные.