Завтра были письма

Когда-то, в далеком детстве, Слава думала, а как это будет в двухтысячном году? Она же станет древней старухой. Тридцать шесть лет, что это за возраст? Она даже представить себя не могла тридцатишестилетней. Почему-то могла сорокалетней, ясное дело – жизнь позади. В пятьдесят – это уже не жизнь, а так, доживание. Все, возвращаемся с ярмарки!

То есть до двадцати еще весело едем на ярмарку. Ну ладно, пусть будет до тридцати. И все весело, потому что впереди нас ждет праздник, полный развлечений, сюрпризов, подарков, ярких красок и смеха. А потом – все! Все с горы. Да, юношеский максимализм. И вот уже рубеж пройден, и можно оглянуться назад и спросить у самой себя: а что такое тридцать шесть лет?

Как выяснилось, тридцать шесть лет – это тот же подросток. И ветер в голове, и тот же юношеский максимализм, и сильно не задумываешься о том, что дальше. Впереди еще вагон времени и четкое ощущение, что до ярмарки еще ехать и ехать! Все самое интересное только ждет!

Сегодня ей сорок шесть, она зрелая молодая женщина. И ярмарка как раз здесь и сейчас. Просто женщиной она станет, наверное, в пятьдесят. Но скорее всего все-таки в пятьдесят шесть или вообще ближе к шестидесяти. Да, шестьдесят лет – возраст абсолютного счастья. Об этом Слава как-то прочитала в немецком журнале. И уже не удивилась, поверила – так и есть. Возраст, когда женщина лишается сразу всех комплексов, она больше ничего и никого не стесняется, ей все по плечу, у нее есть деньги, чтобы хорошо выглядеть, есть время заниматься собой.