Волчина позорный

Малович подал ему руку.

И он сел за стол перелистывать бумаги с увлечённым лицом, будто любил это дело безумно, а разговора с другом вообще не было.

Постоял Володя у окна ещё немного и пошел на улицу. Помыть свой мотоцикл и покурить. И то, и другое должно было привести его к единственно правильным действиям. Он уже наносил последние мыльные мазки мыла на переднее крыло и отшагивал назад, как большой художник, оценивающий художественность мазка издали. Но кто-то сверху, с небес, не иначе, в этот момент послал ему в главную извилину мудрую мысль. Володя кинул тряпку на сиденье и, почему-то спотыкаясь, понёсся в свой кабинет, где Малович дыроколом простукивал дырки и насаживал листки на два металлических стержня. Укомплектовывал отчётность.

– Шура, мать твою! А чего тянуть?! – закричал Тихонов так истошно, что в стенку постучали из соседнего кабинета. Они тоже там подшивали документацию, стучали дыроколами и под такой хай запросто могли промахнуться и не попасть дыркой на никелированный стержень папки. – Зачем два месяца ждать, а? Что это даст? Я же почти год ни с кем больше. Ты ведь знаешь.