Волчина позорный

Шалав у него было периодически много. И отрабатывал он их не от переизбытка тестостерона, а по доброте своей. Ему казалось, что тридцатилетняя ласковая, добрая и внутри порядочная девка обделена добром и теплом. Ну, получается, сочувствовал им Тихонов и жалел.

Вова обожал ещё живопись флорентийской школы четырнадцатого века и репродукции итальянских маэстро висели на всех стенах его дома. Он знал наизусть «Евгения Онегина» и все стихи Агнии Барто. Спортом не занимался из принципа. Он, во-первых, называл его грубым истязанием тела. А, во- вторых, крепкое тело ему дала природа. Она же подкинула ему нежную душу и ненависть к правонарушителям.

В милицию он пошел по призванию. Совесть звала его биться с нечистью, поскольку это было написано у него на роду. Где и кто написал, не знала и сама совесть. Но Володя любил всё прекрасное и млел от осознания того, что его душа так чувствительна. Точно так же чувствительна душа его была к злодеям. Ворам, убийцам, развратникам и картёжным шулерам. Всех он призывал расстреливать по факту существования, не судить и не тратить деньги на их зоновскую баланду. И даже писал во все инстанции, в ЦК КПСС, представьте! И ему везло в том, что бумаг его толком никто не читал.