Веревочная баллада

– Я рад! – тихо, но искренне заверил мастер Живаго.

– Я тоже, старый друг, – ответил мастер Барте.

Знакомство изменило жизнь Оливье, а позже и всего цирка. Мастер Барте занялся обучением сына: он сидел с ним за изготовлением запчастей, написанием пьес, брал его на репетиции. Несколько месяцев прокатились мимо акробатическим колесом. И едва Оливье выдохнул, как отец преподнес ему новое потрясение. В один из дней он твердо заявил, что театру нужна реформация и уволил всех кукловодов. Расслабленные марионетки сидели тремя рядами перед Труверами, и все они были неподвижны, даже оживший Живаго.

– Ты помнишь, что в точности делал? – спросил мастер Барте.

Оливье смекнул, о чем речь. Он помнил.

– Я придумал ему личность.

– Но у него была личность, – поправил мастер.

– Нет, – возразил Оли. Он впервые вступил с ним в спор о театре. – У него были… дела… задачи, как у персонажа пьесы, которому не надо жить за ее пределами. А я обрисовал его черты с ходу, те, что подмечал по ночам, разглядывая его перед сном. Это было похоже на эскиз – ты редко его делаешь, только когда «нагуливаешь» вдохновение. Если бы я знал, мне стоило лучше постараться.