Я ухожу

– Пойдем, Слепой.

Как только старик оказался снаружи, его затрясло. Гром к тому моменту уже закончила очищать желудок и теперь просто отплевывалась. Мне впервые за много лет захотелось курить. Одну сигарету за другой. Вместо этого я достал бутылку и жадно сделал несколько глотков.

Зря, конечно, поторопился, потому что сразу же закашлялся. Даже родимая водка не на благо пошла.

– Что там, дядя Шип? – испуганно спросил Крыл.

В ответ я лишь помотал головой. Мол, не сейчас.

– Я прошто не понимаю, не понимаю, – чуть не плакал старик. – Богородица-заштупница…

Он стал бормотать еще что-то, но тихо и неразборчиво. Признаться, я его и не слушал, слишком сильно оказался погружен в свои мысли. Думал недолго, потому что для меня все было очевидно.

Люди – крепкая и вместе с тем хрупкая конструкция. На войне я видел истинные чудеса человеческого духа. Но знал, что любого можно сломать. Не знаю, во имя чего пацаны заперли здесь этих бедолаг и что с ними делали. Но все пленники сломались, и теперь их не починить. Я переставил флажок у автомата на одиночную стрельбу, после чего решительно вошел внутрь.