Царские слуги

Возле кровати деловито раскладывал инструменты царский лейб-медик, англичанин Сэмюэль Коллинз. Монах отвесил эскулапу уважительный полупоклон и обратился к царю-батюшке на западный манер:

– Ваше величество, дозвольте зачитать новейшее сочинение – оду царевне Софии.

– Позволяю, позволяю, сказал же, – добродушно ответствовал Алексей Михайлович и тут же повернул бледное лицо к врачу: – Ну скорее, Сэм, сейчас голова моя бедная лопнет!

– Да, сир, – кивнул Коллинз и сделал аккуратный надрез на сгибе локтя государя.

Царская кровь – не голубая, алая, как московский закат, – хлынула в золотой сосуд, умело подставленный Коллинзом.

Алексей Михайлович утомленно прикрыл глаза другой рукой и потребовал:

– Читай, старец!

Симеон встал в позу декламатора – как он когда-то учил своих воспитанников в Полоцкой братской школе, – и размеренным голосом начал:

– О благороднейшая царевна Софиа, // Ищеши премудрости выну небесные…

Монах читал свои стихи, а сам краем глаза следил за государем.

Кровопускание и эликсир поэзии пошли царю на пользу. Пухлое лицо Алексея Михайловича разгладилось, в темных зрачках вновь разгорался интерес к жизни. За этот вечно любопытный огонек в глазах Симеон бесконечно уважал русского государя. Монах был искренен, сравнивая в хвалебных одах царя с солнцем.