Силы и престолы. Новая история Средних веков

Тем не менее, несмотря на периодические восстания рабов (самым известным из которых было восстание Спартака в 73 г. до н. э.), систематически выступать за отмену рабовладения в Риме, по-видимому, никто не пытался. Лишь изредка предпринимались попытки защитить рабов от наиболее вопиющих злоупотреблений: Адриан (пр. 117–138) безуспешно пытался запретить работорговцам кастрировать африканских мальчиков, а Константин I (306–337) запретил практику татуировки лиц, очевидно имея в виду излишне усердных рабовладельцев. Однако пойти дальше и тем более представить себе мир вообще без рабов казалось абсурдом. С философской точки зрения рабство считалось неотъемлемой частью свободного общества – естественным явлением, без которого не могла существовать свобода истинного благородного римлянина. С экономической точки зрения все устройство Римской империи опиралось на массовое рабство, источником которого были все те же далеко протянутые разветвленные торговые сети, снабжавшие империю товарами первой необходимости и предметами роскоши. Рим был патриархальным обществом, и рабы занимали в нем низшую ступень – такова была их доля, и это не подлежало обсуждению. В общих чертах эту иерархию обрисовал христианский проповедник конца IV в. Иоанн Златоуст. Даже в доме бедняка, говорил он, «мужчина повелевает женой, жена повелевает рабами, рабы повелевают собственными женами, а кроме того, взрослые приказывают детям»[55]. В Средние века масштабы рабства сократились, но на Западе оно было почти повсеместным. И даже в тех местах, где рабство на первый взгляд исчезло, важной опорой экономики и культуры нередко оставалось крепостное право – система принудительного прикрепления людей к земле. Это было не совсем то же, что бесправный рабский труд, хотя вовлеченным в эту систему людям разница наверняка казалась крайне незначительной. Приверженность западного мира к рабству объяснялась не в последнюю очередь тем, что рабство составляло неотъемлемую часть громогласной славы Рима.