Cнарк снарк. Книга 2. Снег Энцелада

Я держал скорость, за кормой «восьмерки» оседала холодная утренняя пыль, дорога незаметно шла в гору, иногда я тормозил перед колдобинами, и пыль догоняла. С прожектором и бубном пробирался я сквозь войд Волопаса. Сквозь лес вяло поднималось солнце, туман то и дело перехлестывал дорогу и светился розовым.

Скоро я почувствовал реку. Справа, не различимый за зеленью, шел Ингирь, и хотя воды видно не было, холодом и сыростью от нее тянуло.

На поворотах сквозь пыль и рыжую землю проступал ломаный серый асфальт или гладкие булыжники Макарьевского тракта, напоминая, что под тонким слоем нового мира спит мир потерянный и старый. Утром это особенно видно, я люблю утро, в нем есть зерно надежды, через хмурое утро, через туговыйный строй жизни идет с прожектором и бубном поэст Иван Эссбукетов.

Пискнул телефон, напоминая, что пора принять хлорофилл.

Туман выдавливался из кустов на дорогу, в тумане лучше не гонять, опасно, налетит какой-нибудь дурачок на дрововозке; стоит найти место повыше и перестоять, я снизил скорость, «восьмерка» осела, и гравий стал скрести по днищу. Казалось, что машину пытаются ухватить подземные когти, я вспомнил тунгусскую народную сказку про багатура Ечибельдыя и черные железные руки из ада, пугавшую меня в детстве.