Почти любовь

– Ты не рад, что предки сошлись?

– Горбатого только могила исправит, – ухмыляюсь с презрением. – Накосячил, обосрался, пару месяцев походит тише воды, ниже травы, а потом обнаглеет и все по накатанной. Мать будет терпеть и выть в подушку, а он молоденьких шлюх втихаря пачками трахать. Мы это сто раз проходили, Олег. Чуда не случится.

– Ты с отцом сейчас вообще не пересекаешься? – осторожно интересуется Богданов.

– Неа, – отвечаю, накалывая на вилку кусок сыра. – Домой больше ни ногой. Пусть живут как хотят. С матерью общаюсь, но постольку-поскольку. Не могу ее понять. Разговаривать больше не о чем. Я столько времени и нервов потратил на адвоката, не говоря уже о деньгах. Больше не сунусь.

– А кто отец ребенка? – любопытствует Олег.

– Хер его знает. Вроде мать говорила, что Юлькин фитнес-инструктор. Совет да любовь новой семье.

– Мдаа, обломалась телочка. А она ничего такая. У бати твоего вкус есть.

– Вкус есть, а мозгов нет, – мрачно отрезаю я. – Маринка как? Не залетела еще?

– Бл*ь, только ты не начинай, а? – раздражается Богданов. – Какие нам сейчас дети? У нас переезд на носу. Вот обживёмся в Питере год-другой и подумаем о детях. Ты Олеське сказал?