Дочь реки

Княжну попытались на ноги поднять, но она припала на левую, громко всхлипнув. Схватилась за бедро, повисла на мужском плече.

– Да вы что, окаянные! – взвилась Драгица. – Не видите? Зашиблась она. У, дуболомы. Отойдите лучше.

И сама подхватила Беляну под локоть. Гроза шагнула было тоже помочь, но её едва не оттолкнули.

– Будем тут на дороге до ночи толкаться, – пророкотал незнакомый муж, спина которого в зелёной свите только и мелькнула перед глазами. – Какие все скромные.

Он лихо подхватил Беляну на руки. Та ойкнула только, цепляясь за его широкую шею, объятую толстой гранёной гривной. И такой испуг смущённый в её глазах пронёсся, что и не вступиться: потому как ничего худого не творится – и спокойно смотреть нельзя, потому что за такими взглядами порой и следует самое большое любопытство.

– Сюда, – захлопотала Драгица, расстилая на мягкой травке за обочиной толстый войлок, что вывалился из телеги вместе с остальными вещами. – Сюда сади.

И помощник нежданный мягко опустил княжну на него. А после уж ко всем обернулся, чуть откидывая за бедро тул со стрелами. Стрелец тот проворный – Гроза не удивилась даже. Собрались гурьбой его люди, что так смело за отряд княжеский вступились, не особо разбирая, видно, кто прав. Да не слепые же: и так понятно. Кмети всё шарили глазами по земле, где лежали не только тела русинов, но и своих. Десятник сокрушённо качал головой, хмурясь и думая, верно, что князю говорить станет, как оправдываться, что не углядел.