Отражения

– Здесь рядом.

Ладонь Кармиль легла ей на плечо.

– Два шага вперед и пригнись.

Амелия пригнулась.

Идти в пыльной тьме было страшно – не из-за тьмы, а потому что пыль осядет на серой шерсти платья, запутается в волосах, выдаст их обеих – Амелия не может без того, чтобы не посадить слишком заметное пятно на юбку или не порвать чулки, забираясь на дерево.

Кармиль выходит сухой из воды.

Всегда.

– Налево.

Толчок в спину – и Амелия идет, как послушная козочка идет за хозяйкой на картинке в книге сказок, цок-цок, золотые копытца, где они ступят – вырастают розы, потому что козочка – не простая, а подарок умершей матушки. Принц увидит розы и влюбится в девушку, но прежде злые сестры козочку заколют.

– А теперь молчи и слушай!

Сквозь две крошечные дырочки в стене падали лучи света, застывая пятнами на платье Кармиль. Было тесно, дыхание сестры щекотало шею Амелии, рука Кармиль все еще лежала у нее на плече. Очень хотелось чихнуть, но было нельзя.

Голоса за стеной были тихими и действительно пришлось напрягать слух. Амелия приподнялась на цыпочках, приложила глаза к дырочкам в стене – шторы были распахнуты и гостиную заливал тусклый свет позднего октября. Было видно плечи леди Алексианы, идеально ровную спину с полоской бледной кожи, оттененной багровым шелком. Леди Катарина сидела чуть в стороне, Амелия заметила ее черную юбку, обшитую по подолу широкой лентой жемчужно-серого кружева. И был кто-то еще. Чужие голоса, чужие тени, чужое синее платье, чужое темное платье – отсюда не разглядеть, слишком слепит луч света, смех и громкий шепот, щелканье вееров, звон фарфора, о который ударяет чайная ложечка.