Колючее счастье для дракона, или Инквизиции требуется цветовод

Должны были, но почему-то не облегчали.

Соня ненавидела домашнее хозяйство. Вся эта техника пылилась без дела, разве что робот-пылесос давился Лесиными носками и травился куклами, пазлами, а потом и всякими слаймами. В раковине громоздилась куча немытой посуды, на каменной столешнице покрывался плесенью кусок трижды размороженной мраморной говядины, а в холодильнике догнивала банка открытого в прошлом году горошка.

В ванной творился армагеддон: куча тряпок, непарных носков и протертых на коленях детских колготок перемешалась со снятыми еще в сентябре летними шторами. Снять их Соня сумела самостоятельно в редком порыве любви к своему жилищу (стоило признать, что за три года некогда золотистые шторы почернели и пожухли), а плотные, зимние, потом вешал среди ночи Борис, чертыхаясь сквозь зубы. На сей подвиг у Сони сил уже не хватило.

Зато унитаз она мыла через день – ей так нравилось. Так что не совсем уж она и засранка безрукая.

Разумеется, Бориса, вкалывающего по двенадцать часов шесть дней в неделю умение и желание жены вести домашнее хозяйство совершенно не устраивали. Если первые годы после рождения Леси он закрывал глаза на бардак и даже пытался хоть как-то Соне помочь, то в последнее время все чаще устраивал омерзительные скандалы. Ему хотелось возвращаться в чистый дом, пахнущий домашней едой. Но вместо этого он вдыхал запахи растворителей для красок и поскальзывался на разбросанных восковых мелках.