Это злая разумная опухоль. Сборник эссе

Фигура в палатке продолжает раскачиваться.

Мне снова приказывают отойти.

– Беда в том, – говорю я, – что у вас, ребята, очень дурная репутация в плане обращения с чернокожими,[7] у которых проблемы с душевным здоровьем (см.: Сэмми Ятим). Я беспокоюсь из-за того, что вы можете с ним сделать.

В какой-то момент этого разговора я вытащил из кармана телефон и переключил его на видеосъемку.

– Слушайте, если хотите вернуть свою палатку – мы вам ее отдадим.

– Дело не в палатке, он может ей пользоваться.

– Если хотите снимать – снимайте. Но вы мешаете нашей работе. Так что отойдите назад.

Я, несмотря на то, что подсказывают мне инстинкты, вынужден признать, что это резонно. Делаю несколько шагов назад.

– Дальше, – говорит тот, что пониже.

Еще шаг.

– Дальше.

Я решаю, что отошел на достаточное расстояние; уж точно вышел из Зоны вмешательства.

– Ну уж нет, – отвечаю я. – Я останусь тут.

Он не настаивает.

И, должен признать, они, похоже, как могут, пытаются сделать трудную работу. Никто до сих пор не выстрелил в Кевина (или в меня) из тазера или пистолета. Они не обостряют конфликт, как бывает в случаях, кончающихся тем, что невооруженных людей расстреливают в спину или душат за продажу сигарет поштучно. Они на самом деле пытаются с ним поговорить.