Выше звезд и другие истории

Электроэнцефалограф работал, и Хейбер, пока все это говорил, подсоединял «Усилитель».

– Так, Джордж, мы еще немного поговорим, а потом я скажу: «Антверпен» – и вы заснете. Проснетесь свежим и отдохнувшим. Вы не вспомните, о чем я сейчас говорю, но вы запомните свой сон. Вам приснится сон яркий и приятный, сон действенный. Он будет о том, что вас так беспокоит, – о перенаселении: вы поймете, что на самом деле беспокоит вас не это. В конце концов, человек не может жить в одиночестве; одиночное заключение – самое страшное! Нам нужно, чтобы вокруг были другие люди. Чтобы они нам помогали, чтобы мы им помогали, чтобы были конкуренты, чтобы мы не впадали в маразм.

И так далее и тому подобное. Из-за адвокатши установка шла через пень-колоду; приходилось подбирать абстрактные выражения, вместо того чтобы просто сказать Орру, что́ увидеть во сне. Он, конечно, не собирался отказываться от своего метода, лишь бы обмануть инспектора, но его метод еще не принял неизменные формы. От сеанса к сеансу он его варьировал, подбирал способ добиться точно такого сна, как было задумано, и вечно натыкался на противодействие; иногда ему казалось, что причина тут в склонности первой сигнальной системы к излишне буквальному восприятию, а иногда – что в инертности орровского мышления. Как бы там ни было, сны почти всегда расходились с замыслом, и кто знает, может, эти размытые, абстрактные установки дадут результат не хуже. Может, они вызовут у Орра меньше подсознательного протеста.