Светские манеры

Альва подумала про своих сестер. Бывало, она гонялась за Джулией и Дженни по дому с щеткой для волос или с чем-нибудь еще, что попадалось под руку. Армида была старше, крупнее, с ней она не смела драться. Свои разногласия они обычно выясняли путем словесных перепалок.

– Порой мне с трудом верится, что у нас в жилах течет одна и та же кровь, – говорил теперь Джеремайя. – Я смотрю на жизнь совсем не так, как Вандербильт.

– И слава богу.

– Хочешь совет? Будь осторожна. Не теряй бдительности. Вандербильты – безжалостный народ. Оглянуться не успеешь, как они залезут тебе под кожу. Извратят твой разум, если им позволить. Только дай слабину, и они внушат тебе, что ты сошла с ума.

Альва решила последовать совету Консуэло и с энной попытки получила согласие на встречу с Огюстом Бельмоном, импресарио Музыкальной академии.

В день назначенной встречи шел дождь, нудный беспросветный дождь со снегом, грозящий обернуться снегопадом, поскольку температура воздуха была близка к нулевой. Академия находилась на стыке восточной части Четырнадцатой 14-й улицы и Ирвинг-плейс, в одном из «карманов» Манхэттена, который некогда был средоточием нью-йоркского света. С тех пор многое изменилось. Альва миновала вывеску вульгарного водевильного театра Тони Пастора[12], располагавшегося в полуподвальном помещении здания «Таммани-Холла»[13], которое соседствовало рядом с оперным театром. Тротуар был запружен народом, и ей приходилось лавировать между стайками протестующих – мужчин и женщин с плакатами «Работу безработным». «Мы будем бороться до победного конца», «Работа или бунт». Многие надписи расплывались под дождем. До какого же отчаяния нужно дойти, подумала Альва, чтобы стоять на углу улицы под проливным дождем, как эти люди?