Аэросмит. Шум в моей башке вас беспокоит?

А когда облака закрывали луну, дорога становилась черной как смоль, и я такой: «Вот черт!» Я брал палку и стучал ею по дороге, как слепой Пью из «Острова сокровищ». Мне было так одиноко… и страшно. Йонкерс и Бронкс всегда были освещены. Там можно было прятаться в сугробах, а когда из-за угла выезжала машина – хвататься за бампер и катиться за ней на лыжах. Но в Санапи мне приходилось чуть ли не ползти на четвереньках, чтобы найти в темноте проселочную дорогу. Потом я снова встану на четвереньки и поползу уже совсем по другой темной дороге.

Когда я жил там и в сентябре все уезжали, я чувствовал себя брошенным. В юности такое дается нелегко. Я еще думал: «Неужели я стану тем самым злобным старым хуем, который орет на детей, чтобы они убирались со двора?» Нет, я не такой. Я был как раз той шпаной, которая ссала в чужих дворах. Знаешь, в тот момент моей жизни я все еще был в лесу. И в жизни было столько всего, чего я не понимал, и мне это нравилось. Всеми нами движет страх.

Seasons of Winter была навеяна тревогой и одиночеством тех ночей, когда я шагал по страшной тропинке.