Дело Черных дервишей
Нестор Васильевич и Ганцзалин обменялись быстрым взглядами. Кивнув помощнику, чтобы оставался пока за порогом, Загорский осторожно вошел в комнату. Спустя пару секунд Ганцзалин услышал сдавленный вскрик.
Ганцзалин ворвался в комнату и окаменел. Под потолком, вывалив посиневший язык, качался на веревке удавленник…
Глава вторая. Московские гастролеры
Тело Беликова еще не остыло, но проводить реанимацию было поздно – веревка сломала шейный позвонок. Вытащив покойника из петли, они положили его на узенькую вдовью кровать, стоявшую здесь же, в углу комнаты.
– Как же так, – сказал Ганцзалин растерянно, – почему?
– Что – почему? – рассеянно спросил Нестор Васильевич, оглядывая весьма скромную обстановку комнаты: кровать, сундук, платяной шкаф.
– Почему самоубийство? – повторил Ганцзалин.
Загорский поморщился: наивность помощника превосходила все мыслимые пределы. Если бы это было самоубийство, рядом бы обнаружился стул, на который влезал несчастный штабс-ротмистр, чтобы приладить веревку (Нестор Васильевич по старой привычке звал своего друга штабс-ротмистром, хотя тот уже давно было полковником). Но ни единого стула или хотя бы какого-нибудь ящика поблизости не имелось. Следовательно, штабс-ротмистр был убит и только потом повешен, чтобы скрыть следы убийства. Другой вопрос – почему все-таки Беликова убили? Никаких ценностей у него, очевидно, не было, если не считать за ценность тот самый дневник великого князя, благодаря которому штабс-ротмистр надеялся вылезти из нищеты…